Первое, что я спросила, у тех, кто нас встретил - как вы здесь теперь? Не жалеете о референдуме?
- Мы хорошо, - твердо сказали мне. - У нас все в порядке. Трудностей много, но так гораздо лучше. Особенно в свете событий на Юго-Востоке. Никто не жалеет.
- А какие трудности?
Ж. отвечает:
- Хуже всего врачам и пациентам. Запретили брать взятки, теперь невозможно сделать кучу сложных операций, люди не получают дорогих лекарств и протезов, которые можно было бы достать за деньги. Везде фсбшники, бдят. Туристов в этом году очень мало. Для Севастополя это не слишком важно, а вот в других местах - действительно недостаточно. Приехала русская мафия, передел сфер влияния, нестабильно. Юристы, судьи - тех, кого допустили к практике по русскому законодательству - толком в нем не разбираются. Много апелляций в высшие инстанции. Мелкий бизнес сейчас страдает сильно, им тяжелее стало. Но никто и не ждал, что будет просто. Нельзя просто так присоединить такую область и ждать, что все пройдет как по маслу. Переходный период может затянуться. Это понятно.
- А с продуктами как?
- С продуктами все нормально. Был момент, когда прилавки несколько опустели, но сейчас все в норме.
- Цены?
- Немного поднялись, но не критично. Пенсия увеличилась, зарплаты бюджетников тоже.
Р. преподает историю в школе. Жалуется, что за счёт отпуска им устроили курсы переподготовки (раньше они историю Украины преподавали), приехали учителя из Москвы, начали им рассказывать про русский царей. Народ вежливо покашлял и говорит:
- Мы вообще еще выпускники советских ВУЗов в своей массе. И русскую историю знаем неплохо.
Разобрались, даже толковые лекции им прочитали.
Проблем с водой в Севастополе я тоже не заметила.

А вот гнева много заметила. На улицах людей вижу с футболками с Путиным (как-то неожиданно). Кто-то со слезами говорит - родные в Донецке, вовремя не вывезли, а куда теперь - все бомбят, поезда бомбят, теперь туда не сунуться. В море даже плывешь, а рядом люди обсуждают украинскую демократию - с украинским, кстати, акцентом. В негативном ключе.
Мы рады, говорят. Что теперь в России. Но Юго-Восток - это наша боль. Равнодушных нет.