Три мудреца в одном тазу
Пустились по морю в грозу.
***
Я: Два дебила - это сила.
Леночка: Нет, Сова, две блондинки - это карма.

Хотела я, стало быть, написать в заглавии - три блондинки, но блондинки - это только мы с Ленкой. Анечку, видимо, нашей кармой накрыло. Как медным тазом, тем самым. Хотя таз был не медный, а вовсе даже резиновый. Но всё по порядку.

Сейчас, озирая "умными очами", то есть мысленным взором произошедшее, я думаю - нет, все-таки некоторые вещи не лечатся.Такие, как шило размером с лом в неподобающем месте, присвист в дырявой башке и все в таком аксепте. Кому-то голова дадена, чтоб думать, кому-то, чтобы бандану носить. Хотя в этой истории сошлось сразу несколько факторов. Начнём с того, в этом августовском походе я волевым решением запретила себе пить водку, настойку и прочие воспламеняющиеся и около того жидкости. И тут угораздило Ленку купить пару бутылок шампанского. Я, конечно, устоять не могла - оно же, чёрт возьми, пузырится! Ну, люблю я его. И вообще, сосны шумят, птицы поют, красота, как тут откажешься? Но пара бутылок на такую компанию - даже не смешно. Мявкнуть не успеешь, как его уже нет. Мы и мявкали жалобно полдня - мяу-мяу, вот бы шампанского, мяу? Мяяяу?! Но злобные мужчины, которые пили водку, плыть за волшебными пузырьками для нас желанием не горели, что стало вторым фактором. "Ах так, - сказала Леночка. - Ну мы сами поплывем. Поплывём же, Сова?" Ну, на этот вопрос я могла и не отвечать, я с Ленкой в воду, огонь, медные трубы и, ясен пень, за алкоголем, не вопрос даже. Анька тоже заколбаситься любит и радостно поддержала идею, хотя видят боги озерные и лесные, теперь она сто двадцать пять раз подумает, прежде чем с нами куда-то плыть. Мужчины нашу затею не одобрили. Я их где-то даже понимаю - было уже пять вечера, на горизонте собирались недобрые тучи, по плесу гулял могучий ветер и эти стаи туч пригонял все ближе. Но мы с ласковыми оскалами таки выбили у папы резиновую лодку с мотором. Он очень не хотел её давать - и не дал бы. Но это была лодка Леночки, так что такой возможности у него не было. "Ну куда вы поплывете? - тоскливо спросил он у меня. - А если у вас кончится бензин? Прибьёт вас к Кошелеву, будете там куковать". "А, - легкомысленно махнула я лапой. - Я найду мужчин, которые нас накормят, напоят и до дому доставят. Да и вообще - как тут можно заблудиться?". Папа только хмыкнул, и вручил нам здоровенную канистру бензина. Видимо, это был третий фактор, мощнейший фактор сглаза. Тут мы с папой сработали коллективно и почти попали в десятку. Но я тогда, конечно, об этом не знала.
читать дальшеПоплыли. Дул ветер. Небо заносило. Ленка давно не рулила мотором и сидела с таким напряжённым лицом, что Аня травила байки всю дорогу до нужной нам деревни. Шампанского в магазине не оказалось, но варяг, ясное дело, не сдаётся врагу, и мы нашли в деревне подпольный магазин без лицензии и таки купили целый ящик. Расслабились - и совершили роковую ошибку. Если от нашей стоянки мы плыли прямо через плёс по длинному пути, то теперь решили пройти за длинным островом Кошелев (тем самым, ага!) и пересечь плёс по кратчайшей траектории. Была половина седьмого. Плыли мы не спеша, любуясь берегами, жизнерадостно улыбаясь проносившимся мимо моторкам. Скоро нам понадобилась поляна. Долго на берегу не было видно ничего подходящего, и не выдержала я и взмолилась духам озерным и лесным - "Дайте причалить!" Через мгновение мы увидели пустую поляну, и вот это, видимо, был еще один фактор, мистический. Даже то, что мы вскрыли на поляне шампанское, щедро плеснув земле и воде, нас уже не спасло. Вывернув из-за Кошелева, мы неминуемо свернули не в ту сторону и ушли в материковый залив вместо нашего плеса, потому что выход в плёс закрывали мелкие острова, про которые мы забыли. А карту не взяли. Но опять же, мы тогда об этом не знали. Вот все-таки блондинистость - она великая сила. Мы плыли где-то полчаса, обсуждая какие классные на нашем острове Хачине есть стоянки и, мол, почему же мы стоим на такой дурацкой, как вдруг в наших головах медленно забрезжила мысль, что не может быть на Хачине этих стоянок. И машин столько быть не может - это же остров! А рисунок берега, как назло, такой же, как изгиб острова. Мы схватились за голову - где мы?
"Извините, пожалуйста!" - заорала я свое фирменное, над которым издевается Леночка, проплывающему мимо рыбаку. Он тормознул. Я отсалютовала ему бутылкой шампанского. "Мне очень неловко вас спрашивать, - завлекательно улыбаясь, сказала я, - но... где мы находимся?" Мужик хрюкнул от неожиданности. "Вон там, - махнул он рукой, - деревня Кроватынь". "То есть это, - я для надежности ткнула пальцем в берег, - это не остров Хачин?" "Нет, - не выдержал мужик и жизнерадостно по-детски засмеялся. - Это материк". "А Хачин где?" "Там", - сказал мужик и махнул рукой, как ворона из анекдота про "нафиг им на севере столько утюгов". "Мда..." "Может, вам бензину дать, девочки?" - спросил он нас ласково. "Спасибо, - мрачно сказали мы, - у нас папа догадливый, целую канистру дал".
Небо занесло полностью. Волна шла - мама дорогая. Мы умылись и заодно помылись, хотя не планировали. Мы-то в шортиках. А она-то через борт перехлёстывает. Начался дождь, как будто воды и так было мало. А заправляться на воде при такой качке - это, я вам скажу, дело безрадостное. Плывем мы, плывем, мокро, холодно, темнеет, страшно - на воде ни души. Хочется к костру, и на ящик шампанского косишься однозначно недобро. А вокруг все такое одинаковое - что куда плыть ну непонятно вообще. Как в дурном сне. Причалили мы к берегу, где палатки стояли, но там нас народ сориентировать не смог. Они тоже на материке стояли. Пришлось причаливать второй раз, к тому самому Кошелеву, куда мы благополучно вернулись, только с другой стороны. Там была огромная стоянка, десятки палаток, и под одним из тентов пьянствовал народ. Водку, значится, бухал. Три мокрые кошки рванули туда с воплями: "А-а-а! Мы заблудились! Где Хачин?! Сориентируйте уже нас!" Нас не сориентировали, а усадили, тут же налили водки и дали шашлыка. Компания там вся была колоритна, включая полосатого котенка в корзинке под столом. Но особенно прекрасен был бывший морпех, здоровенный детинушка Лешенька. Он намертво приклеился глазами к моей футболке с надписью "Экспедиция" и жизнерадостно заорал (а он вообще громкий, что твоя труба Иерихонская), что хочет прочитать всё от "Э да Я". Я проинформировала его, что уроки чтения я даю только детям, а такие большие мальчики уже все сами должны уметь. Мне уже море было по колено, потому что водка плавно легла на шампанское. А не пить я не могла, потому что зубы выбивали "Полёт Валькирий". Вырваться из объятий гостеприимства оказалось не так-то просто. Но в конце концов, Лешенька со своим знакомым поплыл нас провожать на своем катере. Поскольку сил у их мотора было этак раз в десять поболее, они нарезали вокруг нас круги, пока мы тихо трюхали на своей двоечке. Стемнело. Берег острова Хачин был мёртв и тих, и только на одной стоянке горели два огромных фонаря. Там ждали трёх заблудившихся балбесок. Когда мы высадились на берег, там были намётаны целые горы икры, а мужики уже не стояли не ногах, а только ползали, потому что очень волновались и выпили почти всё, что было в лагере. Ясное дело, спасителям налили еще, а дальше всё заволакивает туман. Помню только, как папа строго сказал, что он полковник десанта, а я его дочь, так что, Лешенька, имей в виду. Лешенька вытянулся в струнку и отдал честь. Потом я уползла спать к Аньке в палатку, потому что герои-спасители уползли в нашу с Ленкой. Проснулась я в пять утра, на большом матрасе, забившись в угол палатки. По центру двухметрового матраса лежала Шанька, которую я умудрилась забрать с собой, понимая, видимо, что пехота её к чертям растопчет. Анька так и не ложилась. Занималась заря. Мне хотелось умереть - потому что водка с шампанским устроили в моем организме бои без правил на выживание. Я постояла у палатки, задумчивая до жути, добрела до костра и упала в кресло. Выполз Лешенька, как чуял, гад. И восьмилетний Макс, Анькин сын. Лешенька вился вокруг, но когда он подошёл поближе, между ним и мною встал Макс, восьми лет от роду, и сурово, по-мужски ему сказал: "Отвались, не твое!" Я считаю, что достойнее финала придумать сложно. Ибо Лешенька в натуре отвалился.
Но у меня остался телефон нашей доблестной пехоты. И иногда я думаю - позвонить ему, что ли?


Мы с моей любимой блондинкой, да еще Макс выглядывает. Мой герой. И рыжая собака Тыца, которая вся историю продрыхла в палатке, на своем коврике в своем спальнике. Они не любит плохую погоду.